Гайд-парк (Уголок Оратора)

16-я Литовская дивизия.
Очень краткая предистория для тех, кто совсем не в курсе о ней.
http://7x7-journal.ru/post/35716
И блистательный короткий рассказ Эфраима Севелы.

Эфраим Севела. ПОЛКОВОЙ МАРШ.

Старшина Качура был большой любитель хорового пения. А из
всех видов этого искусства отдавал предпочтение строевой
песне.
- Без песни - нет строя, - любил философствовать старшина
и многозначительно поднимал при этом палец. - Значит, строевая
подготовка хромает на обе ноги... и политическая тоже.
Недостатка в людях с хорошим музыкальным слухом рота не
испытывала. В наличии имелись два скрипача и один
виолончелист. Правда, без инструментов и без понятия, что
такое строевая песня. Сам старшина играл на гармошке тульского
производства и повсюду таскал эту гармонь с собой, отводя душу
в своей каморке при казарме, когда рота засыпала и со
старшинских плеч спадало бремя дневных забот.

Спойлер

Любимой строевой песней старшины была та, под которую
прошла вся его многолетняя служба в рядах Красной Армии. Песня
эта называлась "Школа красных командиров" и имела четкий
маршевый ритм. И слова, берущие за душу.
Шагая по утоптанному снегу рядом с ротной колонной,
старшина отрывистой командой "Ать-два, ать-два!" подравнивал
строй и сам, за отсутствием запевалы, выводил сочным
украинским баритоном:

Школа кра-а-асных команди-и-и-ров
Комсостав стране лихой кует.

Последние три слова он выстреливал каждое отдельно, чтоб
рота под них чеканила шаг:

Стране!
Лихой!
Кует!

Дальше, по замыслу, рота должна была дружно,
с молодецким гиканьем подхватить:

Смертный бой принять готовы.
За трудящийся народ.

Но тут начинался разнобой. Евреи никак не могли преодо-
леть новые для них русские слова и несли такую околесицу, что
у старшины кровь приливала к голове.
- Отставить! - рявкнул Качура. - Черти не нашего бога!
Вам же русским языком объясняют, чего тут не понять?
Но именно потому, что им объясняли русским языком, евреи
испытывали большие затруднения.
Одно радовало сердце старшины: в роте объявился кандидат
в запевалы, каких во всей дивизии не сыскать. Бывший кантор
Шяуляйской синагоги рэб Фишман, получивший вокальное
образование, правда незаконченное, в Италии.
Старшина лично стал заниматься с Фишманом, готовя его в
запевалы. И все шло хорошо. О мелодии и говорить нечего -
Фишман схватывал ее на лету. И слова выучил быстро. Правда,
старшине пришлось попотеть, шлифуя произношение, от чего
кантор Фишман, человек восприимчивый, очень скоро заговорил с
украинским акцентом.
Беда была в ином. Что бы Фишман ни пел, он по
профессиональной привычке вытягивал на синагогальный манер со
сложными фиоритурами и знойным восточным колоритом. В его
исполнении такие простые, казалось бы, слова, как:

Школа красных командиров
Комсостав стране лихой кует.
Смертный бой принять готовы
За трудящийся народ, -

превращались в молитву. И под эти самые слова, пропетые по-
русски с украинским акцентом бывшим кантором, а ныне ротным
запевалой, хотелось раскачиваться, как в синагоге, и вторить
ему на священном языке древних иудеев - лошенкойдеш.
Это понимал даже старшина Степан Качура, убежденный
атеист и не менее убежденный юдофоб. Занятия с евреями по
освоению советской строевой песни не прибавили старшине любви
к этой нации.
Но старшина Качура был упрям. Следуя мудрому изречению
"повторение - мать учения", он гонял роту до седьмого пота,
надеясь не мытьем, так катаньем приучить евреев петь по-русски
в строю.
После изнурительных полевых учений, когда не только
евреи, но и полулитовец-полумонгол из Сибири Иван Будрайтис,
еле волокли свои пудовые ноги, мечтая лишь о том, как доползти
до столовой, старшина начинал хоровые занятия в строю.
- Ать-два! Ать-два! - соловьем заливался Качура, потому
что в поле, когда солдаты ползали на карачках, он не
переутомлялся, только наблюдая за ними. - Шире шаг! Грудь
развернуть! По-нашему, по-русски!
Это было легко сказать - развернуть грудь. Личный состав
роты отличался профессиональной сутулостью портных, сапожников
и парикмахеров, которым в прошлом приходилось сгибаться и
горбиться за работой. А после полевых учений на пересеченной
местности, когда каждый мускул ныл от усталости, требование
молодецки развернуть грудь смахивало на издевательство над
сутулыми людьми.
- Третий слева... - с оттяжкой командовал старшина, а
третьим слева плелся Фишман. - Запе-е-евай!
Фишман плачущим тенорком заводил:

Школа красных командиров
Комсостав стране лихой кует.

- Рота... Хором... Дружно! - взвивался голос
старшины.
И евреи, бубня под нос, нечленораздельно подхватывали,
как на похоронах:

Смертный бой принять готовы
За трудящийся народ.

- От-ста-вить, - чуть не плакал старшина.
Страдания старшины можно было понять. Полк готовился к
важному событию - торжественному вручению знамени. После
вручения, под развернутым знаменем, которое понесет рядовой
Моня Цацкес, полк пройдет церемониальным маршем перед
трибунами. А на трибунах будет стоять все начальство - и
военное и партийное. Без хорошей строевой песни, как ни шагай - эффекта никакого.
Старшина, известный а полку как трезвенник, даже запил от
расстройства. В одиночку нализался в своей каморке и с кирпично-багровым лицом появмлся в дверях казармы, покачивая крыльями галифе.
- Хвишмана - до мене!
Выпив, Качура перешел на украинский. Фишман, на ходу
доматывая обмотку, побежал на зов. Старшина пропустил его вперед и плотно притворил за собой дверь.
Вся казарма напряженно прислушивалась. В коморке рыдала тульская гармонь, и баритон Качуры выводил слова незнакомой, но хватавшей евреев за душу, песни:

Повив витрэ на Вкраину,
Дэ покынув я-а-а-а дивчи-и-ну,
Дэ покынув ка-а-а-ари очи-и...

Потом песня оборвалась. Звучали переборы гармошки, мягкий, расслабленный голос старшины что-то внушал своему собеседнику.
Песня повторилась сначала.

Повив витрэ на Вкраину... -

затянули в два голоса рядовой Фишман и старшина Качура. Высоко взвился синагогальный тенор, придавая украинской тоске еврейскую печаль.

Дэ покынув я-а-а-а дивчи-и-ну... -

жаловались в два голоса еврей и украинец, оба оторванные от своего дома, от родных, и заброшенные в глубь России на скованную льдом реку Волгу.

Дэ покынув ка-а-а-ари очи-и...

Каждый покинул далеко-далеко глаза любимой, и глаза эти, несомненно, были карими: как водится у евреек и украинок.
Дуэт Фишман-Качура заливался навзрыд, позабыв о времени, и казарма не спала и назавтра еле поднялась по команде "Подъем".
- Старшина - человек! - перешептывались евреи, выравнивая строй и отчаянно зевая.
- Он - человек, хотя и украинец, - поправил кто-то, и никто в срою не возразил. Шептались на идиш, а кругом - все свои, можно и пошутить.
Всем в этот день хотелось выручить старшину, и решение нашел Моня Цацкес.
- Есть строевая песня, которая каждому под силу, - сказал он. - Это песня на идиш.
И вполголоса пропел:

Марш, марш, марш!
Их гейн ин бод,
Крац мир ойс ди плэйцэ.
Нейн, нейн, нейн,
Их вил нит гейн.
А данк дир фар дер эйцэ. *

* Марш, марш, марш!
Я иду в баню,
Почеши мне спину.
Нет, нет, нет,
Я не хочу идти.
Спасибо тебе за совет (идиш).

Это сразу понравилось роте. Фишман помчался к старшине, пошептался с ним, и старшина отменил строевые занятия в поле.
Рота, позавтракав, гурьбой вернулась в теплую казарму, расселась на скамьях и под управлением Фишмана стала разучивать песню. Старшина Качура сидел на табурете и начищенным до блеска сапогом отбивал такт, с радостью нащупывая нормальный строевой ритм. Подбритый затылок старшины розовел от удовольствия.
Рота пела дружно, смакуя каждое слово. Текст заучили в пять минут.
- Ну как? - спросил бывший кантор Фишман, отпустив певцов на перекур.
- Сойдет, - стараясь не перехвалить, удовлетворенно кивнул старшина. - Тут что важно? Дивизия у нас литовская, и песня литовская. Политическая линия выдержана. Вот только, хоть я слов не понимаю, но чую, мало заострено на современном моменте. Например, ни разу не услышал имени нашего вождя товарища Сталина. А? Может добавим чего?
Фишман переглянулся с Цацкесом, они пошептались, затем
попросили у старшины полчаса времени и вскоре принесли
дополнительный текст.
Там упоминался и Сталин. Старшина остался доволен. Во
дворе казармы началась отработка строевого шага под новую
песню.
Моня Цацкес от этих занятий был освобожден. Он сидел в
штабе полка, и командир лично инструктировал знаменосца:
- Слухай сюда! Я тебе оказал доверие, ты - парень со
смекалкой и крепкий, протащишь знамя на параде, как положено.
Для этого большого ума не нужно. Но вот поедем на фронт, и тут
моя голова в твоих руках.
- Я вас хоть раз побеспокоил или порезал? - не понял
Цацкес.
- Слухай, Цацкес. ты хоть и еврей, а дурак. Я не за
бритье! Сам знаешь - порезал бы меня - загремел бы на фронт с
первой же маршевой ротой. Я за другое. Читал Устав Красной
Армии? Что в уставе про знамя сказано - не помнишь? А политрук
учил вас. Так вот, слухай сюда! Знамя... священное... дело
чести... славы... Это все чепуха. Главное вот тут: за потерю
знамени подразделение расформируется, а командир - отдается
под военный трибунал. Понял? Вот где собака зарыта. Командир
идет под военный трибунал. А что такое военный трибунал?
Расстрел без права обжалования... Вот так, рядовой Цацкес.
Командир полка доверительно заглянул Моне в глаза:
- Ты хочешь моей смерти?
- Что вы, товарищ командир, да я...
- Отставить! Верю. Значит, будешь беречь знамя как зеницу
ока, а соответственно и голову командира...
- О чем речь, товарищ командир! Да разве я...
- Верю! А теперь отвечай, знаменосец, на такой вопрос.
Полк идет, скажем, в бой, а ты куда?
- Вперед, товарищ командир!
- Не вперед, а назад. Еврей, а дурак. Заруби на носу, как
только начался бой и запахло жареным, твоя задача - намотать
знамя на тело и, дай Бог ноги, подальше от боя. Главное -
спасти знамя, а все остальное - не твоего ума дело, понял?
Моня долго смотрел на командира и не выдержал, расплылся
в улыбке:
- Смеетесь надо мной, товарищ командир, а?
- Я тебе посмеюсь. А ну, скидай гимнастерку, поучись
наматывать знамя на голое тело, я посмотрю, как ты управишься.
Моня пожал плечами, стащил через голову гимнастерку и
остался в несвежей бязевой рубашке.
- Белье тоже снимать?
- Не к бабе пришел. А ну, наматывай!
Он протянул Моне мягкое алое полотнище из бархата с
нашитыми буквами из золотой парчи и такой же парчовой бахромой
по краям. Моня, поворачиваясь на месте, обмотал этой тканью
свой торс, а командир помогал ему, поддерживая край. Два витых
золотых шнура с кистями свесились на брюки.
- А их куда? - - спросил Моня, покачивая в ладони кисти.
- Расстегивай брюки, - приказал подполковник.
Моня неохотно расстегнул пояс, и брюки поползли вниз.
- В штаны запихай шнуры, - дал приказание командир. - А
кисти между ног пусти. Потопчись на месте, чтоб удобно легли.
Вот так. Теперь застегни штаны и надевай гимнастерку.
Моня послушно все выполнила сразу почувствовал себя
потолстевшим и неуклюжим. Особенно донимали его жесткие кисти
в штанах. Моня расставил ноги пошире.
- Вот сейчас ты и есть знаменосец, - подытожил
удовлетворенный командир полка, отступив назад и любуясь
Моней. - В боевой обстановке придется бежать не один
километр... Не подкачаешь?
- Буду стараться, товарищ командир, только вот
неудобно... в штанах... эти самые...
- Знаешь поговорку: плохому танцору яйца мешают? Так и с
тобой. Да, у тебя там хозяйство крупного калибра. К кому это
ты подвалился в нашем доме, когда была бомбежка? А? У,
шельмец! Даешь! Правильно поступаешь, Цацкес. Русский солдат
не должен теряться ни в какой обстановке. Это нам Суворов
завещал. А теперь - разматывай знамя, на древко цеплять будем.
Завтра - парад.
Парад состоялся на городской площади. На сколоченной из
свежих досок трибуне столпилось начальство, на
тротуарах-женщины и дети. Играл духовой оркестр. Говорили
речи, пуская клубы морозного пара. Подполковник Штанько,
принимая знамя, опустился в снег на одно колено и поцеловал
край алого бархата.
Потом пошли маршем роты и батальоны Литовской дивизии.
Как пушинку нес Моня на вытянутых руках полковое знамя, и алый
бархат трепетал над его головой. Отдохнувшие за день отгула
солдаты шагали бодро. Впереди их ждал праздничный обед с
двойной пайкой хлеба и по сто граммов водки на брата.
Особенно тронула начальственные сердца рота под
командованием старшины Качуры. Поравнявшись с трибуной, серые
шеренги рванули:
Марш, марш, марш!
Их ген ин бод
Крац мир ойс ди плдицэ.
Нейн, нейн, нейн,
Их вил нит гейн.
Сталин вет мир фирн.* * Сталин меня поведет (идиш).

У старшего политрука Каца потемнело в глазах.
Он-то знал идиш. Но старшина Качура, не чуя подвоха,
упругой походочкой печатал шаг впереди роты и, сияя
как начищенный пятак, ел глазами начальство.
Военное начальство на трибуне, генеральского звания, в
шапке серого каракуля, сказало одобрительно:
- Молодцы, литовцы! Славно поют.
А партийное начальство, в шапке черного каракуля,
добавило растроганно:
- Национальное, понимаешь, по форме, социалистическое -
по содержанию...
И приветственно помахало с трибуны старшине Качуре.
Старший политрук Кац прикусил язык.

 

Однажды юный Томас Эдисон вернулся домой из школы и передал маме письмо от учителя. Мама зачитала сыну письмо вслух, со слезами на глазах: "Ваш сын - гений. Эта школа слишком мала, и здесь нет учителей, способных его чему-то научить. Пожалуйста, учите его сами."
Через много лет после смерти матери (Эдисон к тому времени уже был одним из величайших изобретателей века) он однажды пересматривал старые семейные архивы и наткнулся на это письмо. Он открыл его и прочитал: "Ваш сын - умственно отсталый. Мы не можем больше учить его в школе вместе со всеми. Поэтому рекомендуем вам учить его самостоятельно дома".
Эдисон прорыдал несколько часов. Потом записал в свой дневник: "Томас Алва Эдисон был умственно отсталым ребенком. Благодаря своей героической матери он стал одним из величайших гениев своего века."


То́мас А́льва Э́дисон (англ. Thomas Alva Edison; 11 февраля 1847, Майлен, штат Огайо — 18 октября 1931, Вест Оранж, штат Нью-Джерси) — американский изобретатель и предприниматель. Эдисон получил в США 1093 патента[3] и около 3 тысяч в других странах мира[4]. Он усовершенствовал телеграф, телефон, киноаппаратуру, разработал один из первых коммерчески успешных вариантов электрической лампы накаливания[5], изобрёл фонограф. Именно он предложил использовать в начале телефонного разговора слово «алло». В 1928 году награждён высшей наградой США Золотой медалью Конгресса. В 1930 году стал иностранным почётным членом АН СС...

Позвоните родителям. Любите их и помните.
Не жалейте для них добрых слов и дел.

 

Обезьяны, деньги и проституция.

Ученые обнаружили, что деньги меняют даже обезьян.

Двое ученых из Йельского университета (экономист и психолог) решили научить обезьян пользоваться деньгами. И у них получилось. Идею денег, как оказалось, могут усваивать существа с крохотным мозгом и потребностями, ограничивающимися едой, сном и сексом. Капуцины, на которых проводился эксперимент, считаются зоологами одними из самых глупых приматов.

«На первый взгляд, и вправду кажется, что им в жизни больше ничего и не нужно. Вы можете кормить их зефирками весь день, и они будут уходить и приходить, уходить и приходить за ними постоянно. Поэтому вы подумаете, что капуцины — ходячие желудки», — говорят ученые.

Американские этологи провели эксперимент по введению «трудовых» отношений в стае капуцинов. Они придумали в вольере «работу» и «универсальный эквивалент» — деньги. Работа состояла в том, чтобы нажимать на рычаг с усилием в 8 килограммов. Значительное усилие для некрупных обезьян. Это для них настоящий малоприятный труд.

За каждое нажатие рычага обезьяна стала получать кисть винограда. Как только капуцины усвоили простое правило «работа = вознаграждение», им тут же ввели промежуточный агент — разноцветные пластмассовые кружочки. Вместо винограда они стали получать жетоны разного «номинала». За белый жетон можно было купить у людей одну кисть винограда, за синий — две, за красный — стакан газировки и так далее.

Вскоре обезьянье общество расслоилось. В нем возникли те же самые типы поведения, что и в человеческом сообществе. Появились трудоголики и лодыри, бандиты и накопители. Одна обезьяна умудрилась за десять минут нажать на рычаг 185 раз! Очень денег хотелось заработать. Кто-то предпочитал работе рэкет и отнимал у других.

Но главное, что отметили экспериментаторы: у обезьян проявились те черты характера, которые ранее не были заметны — жадность, жестокость и ярость в отстаивании своих денег, подозрительность друг к другу.

В продолжение изучения экономического поведения, обезьянам вручили другие «деньги» в виде серебряных дисков, с отверстием в середине. Через несколько недель капуцины усвоили, что за эти монетки можно получать пищу.

Экспериментатор, который в молодости увлекался марксизмом, не стал проверять, правда ли труд превращает обезьяну в человека. Он просто раздал обезьянам эти монетки и научил использовать их для покупки фруктов. Перед этим выяснили, кто что любит, чтобы установить для каждой из обезьян свою шкалу предпочтений.
Сначала такса была единой — за кислое яблоко и кисть сладкого винограда просили одинаковое количество монет. Естественно, яблоки не пользовались успехом, а запасы винограда таяли. Но картина резко поменялась, когда цена на яблоки вдвое снизилась. После довольно долгого замешательства обезьяны решали практически полностью потратить свои монеты на яблоки. И только изредка позволяли себе полакомиться виноградом.

В один из дней, когда все подопытные животные в общей клетке уже знали, что одни предметы стоят дороже, а другие дешевле, одна из обезьян проникла в отсек, где хранилась коммунальная касса и присвоила все монетки себе, отбиваясь от людей, пытавшихся отобрать у нее металлическую добычу. Так обезьяны совершили первое «ограбление банка».

Среди обезьян оказались и фальшивомонетчики. Однажды ученые вырезали из огурца похожий на валюту обезьян кружочек. Сначала капуцин начал его жевать, но потом попытался купить на эти «фальшивые деньги» что-нибудь повкуснее.

Прошло еще несколько дней, и капуцины открыли для себя феномен проституции. Молодой самец дал монетку самке. Ученые думали, влюбился и сделал подарок. Но нет, «девочка» вступила за деньги с кавалером в половую связь, а затем пошла к окошку, за которым дежурили ученые, и купила у них несколько виноградин.

Все остались довольны: и обезьяны, и ученые. Обезьяны освоили либерально-капиталистические отношения, а ученые защитили докторскую.

 

И смех, и грех: странное поклонение жителей украинского села

В 2009 году в одном из сел Хотинского района Черновицкой области (Украина) на стене сельского клуба появилось изображение, которые местные православные верующие приняли за лик богоматери.




Первым лик, смутно напоминающий очертания женщины, заметил житель села Антон Еремук. «Мы праздновали свадьбу и вышли с приятелем на перекур. Я даже точное время помню — 21.14. И вдруг я вижу на стене абсолютно четкие образы — что-то среднее между черно-белой и цветной фотографией. Я застыл на месте и не смог выговорить ни слова. Меня словно холодной водой облили. Когда чуть-чуть отошел, спросил у приятеля, видит ли он то же самое, что и я? Затем позвали прохожих», — рассказывал тогда 24-летний Антон.



Возле клуба периодически проводили службы, установили крест и даже принесли коробочку для сбора пожертвований на строительство храма. И все бы ничего, если бы не конфликт местных жителей с председателем сельского совета.



По некоторым данным разногласия возникли из-за того, что в один прекрасный день председатель решил изъять накопленные в коробочке деньги, пополнив таким образом сельский бюджет. Это, естественно, возмутило верующих. Однако председатель, судя по всему, оказался человеком здравомыслящим и смог разрешить возникший конфликт весьма элегантным способом.



Он предложил создать специальную комиссию для расследования чуда со некоторым условием. Если действительно произошло чудо, и подтвердится факт вмешательства неких сверхъестественных сил, тогда он обязательно вернет деньги обратно. Но если же феномен окажется естественным химическим процессом (выходящие ночью из клуба посетители на протяжении долгого времени использовали эту стену для справления малой нужды), образовавшим из-за большого количества соли расплывчатый силуэт, тогда собранные деньги останутся в казне сельсовета.



Была проведена тщательная экспертиза, в результате которой догадка о высоком содержании солей подтвердилась. Оставалось только признать, что чудо оказалось самым обыкновенным химическим процессом, к тому же и не весьма приятным для верующих, учитывая то обстоятельство, что многие из православных буквально целовали предполагаемый лик богородицы…

После этого паломничества прекратились.

http://www.town.org.ua/vse-dly-domu/22995-i-smeh-i-greh-strnnoe-poklonenie-jitelei-ukrinskogo-sel

 

http://showmystreet.com/
Вводите адрес и гуляете по улицам.

 

http://www.dennislapin.com/2015/11/04/religioznye-techenia-glazami-programistov/

 

Михаил Кожухов: Самое грустное на наших бывших общих просторах произошло в Украине. Очень горько, что моя страна принимает в этом участие.

Интересное интервью. http://glavcom.ua/articles/37402.html